Глава 7. Психотерапевт лечил.

Страшно правдивая, конечно же, смешная и с хэппи, надеюсь, эндом история. Случилась со мной много лет назад из-за слишком счастливой, не предвещающей ничего плохого жизни, в которой неприятные обстоятельства неожиданно наложились друг на друга: муж сплошал, маму экстренно прооперировали, люди невечными оказались – всё как-то разом не задалось, в общем. Но в истории этой причина не важна вовсе. Случилась и случилась. И если с общей апатичностью я уверенно могла вести войну, считая себя неплохим «самсебепсихологом», то на лопатки меня уложило отсутствие аппетита и тотальное обнуление сна.

Мысль, что так мне долго не протянуть, усиливала и учащала приступы паники, добивая полнейшей беспомощностью.

Я пробивала переносицу вилкой, два раза ломала шею, разлагалась после адского вело-трипа, падала с высоты, удаляла зубной нерв без анестезии, рожала, тонула, в конце концов, и даже тогда не была на таком дне во всех смыслах этого слова. Думалось, что от моей занудности муж уйдёт к другой, родители откажутся, собака начнёт выть (в чём, казалось бы, нет ничего необычного, но речь о хрустальном псе с маминой полки в зале), и останусь я савсэм адын: слабая зависимая женщина без кота, так как на дух царапающихся хвостатых не переношу.

Шло время. Несмотря на усиленные тренировки, занятия йогой и работу, активным образ жизни никак не получался – сна с аппетитом не прибавлялось, а вместе с этим и сил, соответственно. Волевым  решение обратиться к врачу едва ли можно назвать. Воля, уверенность, способность трезво мыслить – всё это удалилось вслед за сном со жратвой и возвращаться, ощущение, не собиралось. Внутренний «самсебепсихолог» продолжал яростно отстаивать свою компетентность и согласился повида́ться лишь с неврологом. Тот, конечно же, внимательно НЕ слушая, развел руками.

Прошла ещё неделя, в течение которой мне тысячу раз удалось убедить себя в том, что происходящее – всего лишь нервный срыв и всё пройдёт. И тысячу и один раз в это не поверить. В итоге – сказать: «Привет, психотерапевт».

– Тук-тук.

– Войдите.

Да, именно так и никак иначе я представляла себе этот визит: высокий, крепкий мужчина в темной однотонной рубашке с лощеным бордовым галстуком, в меру лысоватый (если так может быть), с очками приквадраченной формы и никаких белых халатов.

С хладнокровным спокойствием, внушающим доверие, выслушав поток моего сознания про бессонницу, потерю аппетита, страхи, агрессию и панические атаки, поднял на меня взгляд: – Вы за препаратами пришли, полагаю?

– Нет. Хочу разобраться со своим состоянием, уметь его контролировать и подавлять.

Ответ заинтересовал лечащего, он отложил в сторону бумажки и развернул монолог о том, что есть несколько вариантов развития событий, но все как один выбирают самый простой – антидепрессанты. Бывают случаи, что людям проще лечь на восстановление в стационар, нежели пройти сеанс психотерапии и научится работать над собой. И раз уж я, как настоящий, в далеком прошлом, пионер, такая самосознательная и к трудностям готовая, мне было предложено провести первый сеанс психотерапии в этот же прием.

Положение было патовым, я согласилась. Началась мной сильно недооцененная пытливая беседа о смысле жизни и пределе мечтаний, верующих и атеистах, самоопределении и страхах. Отрабатывались духовные практики, приемы медитации и самовнушения. Это было бесконечно долгое, из ряда вон тяжёлое занятие. Спустя полтора часа истязаний, моральных и физических, меня отпустили, предварительно выдав домашнее задание, назначив следующий сеанс через неделю и выписав-таки какие-то дикие антидепрессанты. Покинув кабинет, я чувствовала себя крепко отжатой губкой, знатно начистившей общественный толчок.

Мысли, не дававшие спать месяц «до», плодились и размножались со скоростью свиста на зависть пандам в неволе. Всё стало настолько плохо, что периодически казалось, будто Ад – это есть ни что иное как моя голова. Нет, вру. Так и было.

«Пришла за ответами, – раздражалась я, – а получила гестаповский допрос в мирное время, пока на балконе труселя развешивала». Следующие полтора суток жизнь проходила в агонии вопросов без ответов. Однако отвечать было необходимо.

Что стало спасательным кругом в итоге – сказать сложно: духовные практики, йога, спорт, упорность, таки правильные ответы или истечение достаточного количества времени, но спустя три дня… я (в хорошем смысле) оказалась на коне. И даже без коня была круче, чем мужик из рекламы с конем. А главное – дезодорант не имел отношения к тому, что всё стало хо-ро-шо. Значит, дело заключалось действительно в правильных действиях. И тут началось самое интересное. Ведь я всё довожу до конца, ёб вашу мать!

В шоке, граничащим с забвением, я, настроенная на привычный ритм жизни, уверенная и бесстрашная, способная исцелять словом и убивать взглядом, явилась в назначенный день на  второй по счёту сеанс.

Словив флешбэк в равнодушном: «Что беспокоит?», прочитала: «Мы вас не ждали, а вы припёрлись», – на лице медсестры и, как спел бы Noize, «жирный чёрный пробел» во взгляде врача.

Осознав, что психотерапевт за всю свою практику не видел такого счастливого и жизнерадостного пациента, решила дать краткий отчет, освежив память:

– Неделю назад была у вас, не спала, ни ела, прописали антидепрессанты, их употреблять не стала, сговорились на психотерапию, домашнюю выполняла, всё отлично, вот.

– Почему таблетки не стали пить?

– Приходила не за препаратами. Да и вы сами сказали, что не в таблетках лечение. Я врачам верю.

– Хм... Во что ещё верите?

И волны уже не вопросов, а навязывания убеждений, способных уничтожить меня в первый приход, но не сегодня, накрыли с головой. Положенный час сеанса пронёсся батлом на повышенных тонах в его попытках убедить, что всё не так хорошо, и моих –  отстоять свою (поймите правильно) радужность.

Складывалось впечатление, что в этот раз к психотерапевту я пришла с запросом разуверить меня в намерении счастливо жить дальше. И он воодушевлённо принял этот вызов.

Для того, чтобы понять, почему с каждой минутой мне становилось не по себе всё больше и больше, стоит пояснить, что сеансы проходили в обычной поликлинике после моего рабочего дня, и последний отведенный на это час давно истёк. Стрелки натикали далеко за 20:00, медсестра была отпущена домой, в коридорах погасили свет и закрыли вход на ключ, как оказалось, значииительно позже.

Кабинет, расположенный на седьмом этаже (что развивало во мне акрофобию, хоть высоты я не боюсь) обездвиженного здания здоровья, умиротворению и спокойствию не потакал. Тем больше, наедине с мужиком, который в ночи всё меньше воспринимался мной как врач.

Шёл второй час уже нерабочего, а потому не оплачиваемого госбюджетом времени, а «наставник» переходил к новым упражнениям: я должна была глубоко вдохнуть, со стоном выдохнуть, поглаживая себя и говоря «хооооороооооошаааая». Мне это сильно не нравилось. Я сказала, что с незнакомым человеком чувствую себя неуютно и буду делать эти упражнения дома. Чувствовала я себя неуютно и потому, что уже несколько раз он (психотерапевт) ором отвечал дочери по телефону, что «занят на работе, пускай передаст этой истеричке» (полагаю жене) «и больше не звонит».

В эти моменты в моём заново воспаленном воображении возникало «дзеновское древо», на котором у каждого такого мозгоправа есть свой мозгоправ, а если нет, то быть должен, потому что нужен намного больше, чем, кажется, мне.

И это не давало покоя, даже зная множество способов самообороны. Потому что, оценив габариты потенциального «противника», оставалась только психологическая атака. Но он, сука, психотерапевт! Поэтому мне просто сильно хотелось домой. И одновременно думалось, что в принципе всё было не так уж и плохо, чтобы начинать, а теперь стало прямо совсем хорошо и можно не продолжать, осталось только как-то это закончить. Было решено брать измором и звонками жены.

Истекал второй час занятий, мне трижды звонил муж и девять раз мама, из чего следовал вывод, что она переживает за меня минимум в три раза больше Лёши, но всё было безуспешно, ведь перед началом сеанса телефон требуют выключать...

От рассуждений на тему «кто в семье главный», «ведущий или ведомый» врач перешел к странным убеждениям о том, что дома мне не позволяют быть женщиной, я себя не люблю, а к началу третьего часа, понятия не имею, каким образом, мы обсуждали художественные фильмы. Мне стало известно, как мой собеседник пришёл к религии и что в прошлом он физик, известный учёный, публицист и один из лучших врачей страны в своей области (что, кстати, оказалось чистейшей правдой), но всё это уже давно совершенно не имело отношения к делу.

Отношение имело то, что, по каким-то причинам, теперь я стала нужна психотерапевту больше, чем он мне. И к такому меня не готовила ни школа, ни жизнь, ни сам психотерапевт. Ещё важнее было осознание, что при этом я в абсолютно нормальном состоянии (не считая влажных ладоней, но причины на то у них были), оптимистична (что граничило с идиотизмом), решительна (настолько, что это было второе и последнее занятие) и, в меру, идиотка, потому что следовало ограничиться одним-единственным визитом.

«Уже ночь на улице, дура. Нахрена ты вообще приехала, блииииин?!» – отбивала я в голове, глядя в чернеющее передо мной окно. На дворе было начало марта.

Стукнула половина десятого, но ни измор, ни жена не собирались меня спасать, на Деда Мороза я и так в любой непонятной ситуации надеюсь, но «сам не плошай» никто не отменял.

Решив начать издалека, спросила совет о духовной литературе (это был блеф, читать я не умею), сказала, что больше не приду (терпеть не могу, когда сбегают просто так, тем более, у нас сложились столь близкие отношения, что стул почти врос мне в зад, – плохой, короче, из меня англичанин), и вылетела из кабинета (так что кое-что английское во мне всё же есть).

Вслед настоятельно рекомендовалось приходить дальше, ради психологических тестов и просмотра тематических кинолент. Но всё это было плохо различимо в кромешной тьме и топоте моих быстро несущихся по лестнице ног на пути к еле тлеющей аварийке первого этажа с надписью «выход». Оказавшись на улице, я отдышалась, надела куртку и поняла, что всё позади. Прям всё… Включая лестничные пролеты (их в последнюю очередь).

Спустя полтора месяца я забеременела, а по истечению 40 недель и 14 часов родила, сильно поднапрягшись. С этого момента права на слабину у меня нет.

Интересно, что в семнадцатилетнем возрасте, при прохождении водительской комиссии, медсестра преклонных лет, вдоволь нароготавшись над диагнозом вегето-сосудистая дистония в моей карте, выписала справку «годен» и, протягивая, резюмировала: «Родить тебе надо, деточка, – обо всём забудешь». И была права, оказавшись лучшим психотерапевтом, а ребёнок – внеконкурентным антидепрессантом и мотиватором.

Три вещи, которые я вынесла для себя из вышеописанной истории:

1) если нужна помощь, её не стыдно и нужно просить;

2) не контролируешь мысли – не контролируешь жизнь;

3) смысл существования точно есть, и необходимо знать, в чем он заключается. В первую очередь, чтобы однажды (под натиском потрясений) его не потерять. (скрин-?)

Главному герою этой истории я говорю большое спасибо, от чистого сердца.

Альфа-банк: 4585 2200 1074 8027  |  срок действия: 08/22